Суспирия

Плюсы выражены в заголовке. Далее только минусы.

Про сюжетные линии

Многие критиковали несвязность сюжетных линий профессора, пуританского детства Сюзи и ведьмовской танцевальной школы. Считаю это абсолютно оправданным, тем более, что это первое, что бросается в глаза. Всё, что додумал режиссёр к оригинальной истории выглядит как дешевый атласный бант на питбуле. Линия профессора привносит мелодраматизм, который каждый раз сбивает нарождающееся чувство тревоги и просто мешает погрузиться в атмосферу хоррора. Линия Сюзи заставляет зрителя пытаться объяснить происходящее рационально — недолюбленный ребёнок, строгое воспитание, смерть матери и прочие штампы, которые как бы должны подвести нас к эволюции персонажа в финале, но вместо этого подчёркивают полное отсутствие мотивации. (Пятилетняя Сюзи пишет на бумаге «Берлин», потому что взрослая Сюзи поедет в Берлин и только поэтому.)

Про исторический контекст

Погруженность основного сюжета в эпоху 70-х сделана искусственно и топорно. Новости про события связанные с RAF идут фоновым шумом из радио в каждой второй сцене, но так и остаются лишь шумом, не передают дух времени, а отдают душком затёртых архивных документов. Формальная причина такого настойчивого упоминания — некая связь Патриции (Хлоя Грейс Морец) с террористами. Эта связь будет только на словах. Слова эти будут составлять общие фразы, не привносить никакой конкретики. Что это не просто слух, говорит единственное объявление с фото Патриции среди разыскиваемых в полицейском участке. По такому же принципу строятся диалоги, где сценарий хочет нам напомнить, что это не просто хоррор про ведьм, а хоррор про ведьм в Берлине в 70-е:

- Три ведьмы, три дьявола: тьма, слёзы и вздохи. Вы живёте с опасными людьми… но знаете, всё это было и в Рейхе — символы, обряды

(Всё переплетено!)

Про операторскую работу

Съёмка одним кадром — этот приём кажется решили освоить все или почти все. Сила этого приёма в приглашении зрителя стать соучастником происходящего на экране, где вы следуете за действующим персонажем, переживаете некий трансцендентальный переход. Это может быть каркас всего фильма (Birdman, Victoria) или отдельные значимые сцены (Possession, Kidding). В Суспирии камера плавает вокруг стола во время сбора преподавателей для голосования, никого не выделяя.

Второй приём который решили протестить на этом фильме — ZOOM! Зум на лица, на губы, на надпись на стене. Простой устаревший для больших экранов приём выглядит комично, особенно в драматичных паузах.

Про киноязык

Гуаданьино мешает средства выражения театра и кинематографа в очевидной попытке привлечь эстетствующих синефилов. Но разделения на акты не происходит, куски сценария не склеиваются в связную структуру. Многочисленные эти названия, выведенные винтажным шрифтом, почти сразу забываются, не отображая собственно происходящего действия.

Постановка сцены в секретном помещении с пленными девушками в декорациях из ниток (?) — та же театральность. Эти языки повествования не смешиваются у режиссёра как он ни пытается.

Если вы ищете что-то, что вас впечатлит, то Суспирия 2018 года не тот фильм.

5 из 10

1977 год. Молодая американская танцовщица Сьюзи Бэннион на радостях приезжает в хмурый Западный Берлин по приглашению школы танцев мадам Маркос. Тут она узнаёт, что одна из танцовщиц намедни пропала, якобы вступив в ряды радикалов, и атмосфера в школе не то чтобы лучше, чем погодка на улице, где то дождь, то снег. Со временем пропадает бесследно ещё одна студентка. Что-то явно на этом танцполе не чисто, только вот Сьюзи на всё это как-то по барабану. Танцы оказываются важнее.

Шах и мат, Дарио, выкуси. На самом деле, это не бунт и никакое не растаптывание авторитета. «Суспирия», - вполне самодостаточное кино, работающее как мистифицированное джалло с прекрасным артовым видеорядом, - у Луки Гуаданьино в числе любимых картин и сюжетный костяк он всё-таки сохраняет (кажется даже, что вместе с его несуразностями). Но при этом конкретно смещает акценты и углубляется в переработку идей оригинала, наращивая фильму смысловой нагрузки. Только не уверен, что многие это оценят, т. к. смотрится «Суспирия 2.0», будто из сказки про колобка пытаются слепить «Войну и мир».

Учитывая, что не последнее место в новом фильме занимают танцы (у Ардженто это был только фон), поделён он на серию не глав, но актов и ведёт несколько линий, одна из которых, касающаяся престарелого психиатра Йозефа Клемперера, как раз и отвечает за раскрытие загадки школы (хотя всё у Гуаданьино заточено под то, что для насмотренных зрителей уже нет загадок на тему, что школой заправляют ведьмы), а прочие то обращаются к отчему дому Сьюзи, то муссируют инцидент 77-ого года с захваченным Фронтом освобождения Палестины самолёт «Ландсхут». Стыкуются все эти линии, однако, спорно и фильм зачастую смотрится рассыпчато и перемудрёно. Есть ведь ещё и линия ведьм, чья деятельность оказывается немного шире арджентовских, с их голосованиями, подготовками к малооговоренному ритуалу и всё-таки серьёзным отношением к искусству танца, учитывая, сколько времени мадам Бланк (есть ассоциации с хореографом Пиной Бауш) посвящает готовящемуся спектаклю “Folk”.

Всё попеременно происходящее переполнено всяким символизмом, отсылающим к темам нацизма, материнства, пробуждению нового немецкого сознания, губящему чувству вины и стыда и прочему, но с панталыку плоховато угадывается на раз. Кто-то шатается по углам, потом самоубивается без причин и следствия, будто выступая аллюзией на мученических жертвы классовой и внутрипартийной борьбы, которую тут ведьмы отчасти олицетворяют. Постоянные сквозные упоминания злосчастного самолёта и террористов, слишком вездесущие, чтобы быть фоном, но отсылают, кажется, к не более чем аналогии с заложницами школы ведьм, и то спорной (не думаю, по крайней мере, что Гуаданьино тут оправдывает антибуржуазный радикализм). Если трансформационные процессы Сьюзи в процессе подготовки номера ещё как-то улавливаются (природное раскрепощение, свободное отрывание от земли), то финальный кровавейший ритуал опять же порождает в голове кашу из проблем матерей и дочерей, эксплуатации, жестокости, свержений диктата и прочего. Потому, наверное, центральным и самым доступным героем в этой вездесущей мистификации оказывается гер доктор Клемперер, терзаемый вполне понятными человеческими переживаниями, слабостями и травмами.

Касательно же реализации, выверенным зрелищем это аналогично не назовёшь. Избыточная общая «чернобыльская» серость и холодность большинства персонажей, напополам с заунывным саундтреком радиоголового Тома Йорка создают при просмотре не особо то приятные ощущения, из-за чего продолжительность его растягивается в размерах пуще заявленного. Некоторые монтажные решения кажутся очень кустарными, как в случае с частым слоу-мо невпопад. В сюжетную же сумятицу дополнительную лепту вносят всякие приколы, типа спонтанного отсчитывания шагов, бездумно перенесённые из оригинала, разнящегося возраста танцовщиц (русская Ольга как-то старовата, ИМХО) и заключительного финта.

Однако же в целом фильм скорее хочется похвалить за риск и амбициозность со своеобразным эстетизмом, касающимся как хореографических номеров, так и действительно жутких хоррор-эпизодов.

5 из 10

Я бесконечно уважаю людей, которые не боятся выйти за рамки. Не боятся быть раскритикованными, непонятыми и как монетка закатиться в межжанровую щель и там сгинуть. И не сказать, чтобы Гуаданьино тут делает что-то принципиально новое - подобный интеллектуальный шокер нам уже доводилось видеть (и даже не раз) у Аронофского, и в «маме!», и в «Черном лебеде», пожалуй. Но в «Суспирии» Гуаданьино удаётся довести это внежанровое погружение до абсолюта. Только распробуйте это на вкус – чел, заведомо выбирая «низовой» жанр хоррора, через танец пытается исследовать «коллективное подсознательное» немецкого послевоенного поколения. Ему удаётся замешать безумно-прекрасный постмодернистский коктейль – тут вам и гениальный немецкий хореограф Пина Бауш, заново переосмыслившая балет; и тревожная, гнетущая, мистическая атмосфера фильмов Тарковского; метафоризм и излюбленность деления фильма на акты, как театральное или музыкальное произведение, фон Триера; и очень схожий по теме и невероятно любимый мной «Чтец» Далдри.

Нетрудно угадать, что фильм с грохотом провалился в прокате – типичный попкорновый фанат жанра хоррора вряд ли ожидает такой конценрации интеллектуального подтекста, да и без знания, как менялось немецкое национальное сознание от послевоенных годов до наших дней - от травмы войны через бунт к раскаянию, это считывается трудно. Даже я не скажу, что смог считать весь контекст, весь, заложенный автором, культурный код, и, всё-таки, это безусловно самый философский хоррор, который я видел.

Итак, на дворе 1977 год. Апогей «немецкой осени». На улицах серого и беспросветно унылого, разделённого Берлина, митинги и стычки с полицией, из «каждого утюга» слышны сводки о захвате в заложники главы союза немецких работодателей Шляера и о захвате немецкого самолёта в Могадишу (тут для российского читателя необходим экскурс в немецкую историю: термин «немецкая осень» означает пик противостояния лево-экстримисткой террористической группы RAF (Фракция Красной Армии) с властями. Изначально возникшее на европейской студенческой протестной волне 68-ого, движение, после тяжелого ранения одного из идеологов, быстро радикализируется и превращается леворадикальную террористическую организацию RAF, члены которой провозглашают себя «городскими повстанцами» и ведут войну против государства, используя захваты заложников и политические убийства. Тут стоит отметить, что в Германии студенческое протестное движение имеет особый, национальный колорит – главный фактор, помимо идей марксизма, это возмущение молодёжи тем, что в новом, послевоенном государстве ведущие политические должности(включая и первого послевоенного канцлера) занимают люди с нацистским прошлым. Спустя десятилетия, особенно в искусстве, это противостояние часто будет трактоваться как конфликт «отцов и детей», которых разделила глубокая пропасть войны. В том же «Чтеце» есть очень показательный эпизод: посреди университетской лекции один студент встает и спрашивает пожилого профессора «как же вы допустили всё это?» и профессор не находится, что ответить).

И вот, в это неспокойное время в известную школу танцев приезжает поступать американка Сьюзи, сбежавшая из авторитарной общины меннонитов в Европу, чтобы исполнить свою мечту – учиться танцам у знаменитого хореографа Мадам Блан. Не смотря на отсутствие профессионального образования, Сьюзи своим талантом убеждает Мадам Блан и других учителей принять её, к тому же, как раз девушка, танцевавшая главную партию в новой постановке, пропадает. Сьюзи, как и остальные девушки, не знает, что школой управляет секта ведьм, которые втайне готовят некий ритуал, в котором Сьюзи предстоит сыграть решающую роль. С другой стороны, что-то неладное начинает подозревать старый психиатр, у которого консультировалась пропавшая девушка, и у которого есть своя, очень личная история, связанная с войной. Так как полиция бездействует, он сам начинает медленно распутывать клубок, нить которого ведёт в логово ведьм.

Это фильм о приходе новой эпохи – эпохи покаяния. О тяжёлых и кровавых родах этой эпохи, когда за фасадами строгих серых домов ещё теплятся мечты о фашистском реванше, а на улицах молодежь уже ведёт свою персональную войну за будущее. Фильм о коллективной памяти, о гражданском сознании. Очень завуалированный, метафоричный, атмосферный, философский, мистический, местами кровавый и неприятный (а что вы хотели, хоррор всё-таки), но очень умный и, по-своему, красивый.

Сложно оценивать этот фильм зная оценку от Дарио Ардженто. Особенно, если его мнение полностью совпадает с твоим. Действительно, в этом фильме нет ни страха, ни музыки. Действительно, здесь много всего нарочито красивого, элегантного. Как не согласиться?

Да, ленту сложно 'опустить' в категорию провалов в силу ее безусловной атмосферности. Танцевальные номера сложны и придают картине красок. Крупные планы, общие, движения - все это выглядит красочно и ярко.

Но это все уводит нас от темы ведьм, привязанных к нескольким старинным домам. И дело уже совсем не в том, что римейк шедевра выглядит в сравнении блекло и несуразно. Выходит так, что в силу изящности автор похоже позабыл о самом главном.

Тут можно было бы продолжить, поговорить о деталях и актерской игре, звездах и судьбах. Но, в этой ленте не увидел я особых экзерсисов. Разве что, наверное я ожидал, что в постановочной части фильм выйдет более эффектным - с живописными пленэрами и спецэффектами, выдающимся интерьером. А вышло все более усреднено. Потому, любой сезон 'Американской истории ужасов' в сравнении выглядит настоящей жемчужиной. Увы.

Дарио Ардженто - гениален и неповторим. А разве это Вы не знали ранее?

5 из 10

Этот фильм от негативного впечатления не спасло даже присутствие Тильды Суиндон. Теперь я знаю, что она снимается и в очень бездарных картинах.

Не буду проводить параллели с исходником, это уже достаточно обсуждено. Хотела поведать о причинах того, почему лучше выбрать другой фильм на вечер.

Во-первых, действия сюжета раскиданы очень неравномерно. Безумно затянутое начало, несколько сюжетных линий, которые никак не пересекутся, показаны в деталях. И вдруг скомканная, быстротечная развязка. Финал истории с горем пополам уместили в последние 15 минут. То ли неудачный монтаж, то ли непродуманный сценарий... Вопросов после этой концовки только прибавилось.

Во-вторых, хореография. О, Господи! Это же контемп. Нет, ну серьезно? В послевоенной Германии? Полуголые девушки в сетках из красной веревки, исполняющие конвульсиобразные движения? И они ещё назвали это 'volk' (в переводе с немецкого - 'народ').

В-третьих, спецэффекты, если их можно так назвать. Это убого. Для 2018 года - откровенная лажа. Уровень дешёвой компьютерной игры с откровенным преклонением перед Тарантино.

Очередное подтверждение тому, что ремейк хуже оригинала.

5 из 10