Доктор сказал, что мебель можно починить «Искусство – это мысль, для которой нет другой формы в целом мире. Нет ни слов, ни изображения», – так говорит Джек молодому человеку Энди. Похоронив отца, Энди отправляется колесить по стране в качестве помощника доктора Файнса. Любитель лоботомии и шокотерапии, Уоллес Файнс некогда лечил (если можно употребить этот глагол) мать Энди. На экране – медленное и тягучее роуд-муви, будто подчёркивающее остывание жизни на краю цивилизации – здесь, в специальных лечебницах вдали от крупных и кипящих жизнью городов доктор с чем-то похожим на нож для колки льда в руках охлаждает до температуры льда души чрезмерно разгорячённых цивилизацией пациентов.
Энди фиксирует происходящее старинным «Полароидом» в то время как режиссёр фиксирует всегда мрачное и напряжённое лицо Энди. Медицинская изменчивая мода гонит Файнса во всё более далёкие от цивилизации места, скрытые за дремучими лесами и хребтами гор. В этом путешествии по периферии мира не может быть особой цели, навязчиво диктуемой юношеским умом. Ум Энди неуклюже ставит в один ряд прекрасную картину в отеческом доме – берег озера и горы на фоне грозового неба – с дешёвой картиной в доме Джека с по-детски нарисованной ледяной шапкой пика, окружённого лесами. Другая попытка проложить мостик между прошлой и нынешней жизнями наталкивается на лицо пациентки, которое Энди обнимает руками, будто это лицо матери. Но конец мостика – будущее – скрыт от Энди в естественной метафизике вечности души. «Куда они уходят?» – вопрошает молодой человек начальника, по мнению Энди лейкотомом выбивающего души в лучшие места из бренного тела.
Три составляющих построенного Энди жизненного мостика – картина, снимок и вещь – подсказкой всплывают в диалоге Джека и Энди о картине на стене: «Это не гора! Это картина», – поясняет Джек в то время как Энди не помнит, снимок или картина принадлежали его отцу. Семья как искусство, как уникальная картина, созданная двумя людьми, и другой такой нет в целом мире, – начало моста для Энди. Его наблюдение за миром с фотоаппаратом в руках подобно снимку. И выход за пределы этого снимка голосом матери зовёт Энди к подлинной реальности, где он обретёт онтологическое бытие вещи. Такой порядок вещей был заложен доктором Файнсом, сводящим уникальность личности к нейтральности и выводу души в то место, где «Полароид» не работает. Такой порядок вещей Энди в конечном итоге воспроизводит.
Даже вся эмоциональность Джека (актёр Дени Лаван, как оказалось, нисколько не импровизировал в диалогах), весь его артистизм и умение моментально переключаться с английского на французский (будто насмешка над теми, кто уже утерял связь между различными частями мозга), всё это выстроенное им самим произведение искусства человеческой личности нисколько не действует на Энди и не уводит его с дороги по мосту.
«Гора» – чистый образец постмодернистской ризомы, в котором из трёх составляющих образов – горы, матери и гермафродита – причудливо вырастает мифологема андрогинного человечества, сиянием утерянной заснеженной вершины возвышающаяся над сегодняшней цивилизацией в лице стареющего Джека. Вот только данный миф ведёт в прошлое, и гору следовало бы направить вершиной вниз, а Энди – показать пятящимся назад по мосту в направлении чрева. В конечном итоге темп «Горы» нужно было бы ещё замедлить – невероятно, сколько ниточек ризомы может открыться в каждой новой секунде очередного появления образа на экране.
7 из 10
Оригинал