«Вот тебе УДО, поезжай на лесопилку – это твой второй и последний шанс», - говорит государство Даниэлю, молодому польскому парню, выпуская его из тюрьмы. Лицо у парня – соответствующее. Встретив такого на улице, не возникнет и тени сомнения – кто он и откуда, это маска на оболочке поверх существа, в котором выгорело всё человеческое. А когда человек пуст – подмечено в Новом Завете – туда заселяются демоны. Впрочем, то что случается в тюрьме почти с каждым – а тюрьма лишь закрепляет то, что случилось с человеком пред этим – с Даниэлем случилось лишь внешне. А внутри он уверовал в Бога. Не поверил бы, что такое бывает, если бы лично не знал рэкетира, отсидевшего за убийство и вышедшего из тюрьмы с Христом в сердце. И вот это вот расположение символа веры – в сердце или на шее – в данной истории становится символичным, потому что волею судьбы и сюжета Даниэль оказывается в роли приходского священника. Выдавая себя за которого, обнаруживает, что для его паствы поход в церковь – дань традиции, молитва – формальный ритуал, а распятие на шее – знак принадлежности к социальной группе «верующие». А то, что вера в Бога, предусматривает веру Ему, а значит, предполагает соблюдение – или хотя бы регулярную (пусть безуспешную), но попытку соблюдать – заповеди Его, это даже никому не приходит в голову. Что отчётливо проявляется в реакции жителей посёлка на произошедшую там трагедию. Удалось ли этому лжепастырю в украденной колоратке то, что не удавалось сертифицированному священнику – вернуть людей к вере, желанию исполнить главнейшую заповедь её: «Любите врагов своих, благословляйте проклинающих вас, творите благо ненавидящим вас, молитесь за обижающих и гонящих вас…», ответ в фильме не очевиден. Но сила всякого неофита – в искреннем желании сделать «как написано», а не так «как теперь принято». И как тут не вспомнить Оскара Уальда: «У каждого преступника есть будущее, у каждого святого есть прошлое».