Место действия — война, движок действия — бесконечное напоминание о ней. Солдаты, проходя через уничтоженную деревню, находят в одном из домов маленькую украинскую девочку Оксану, дрожащую и забравшуюся ... дальше
Место действия — война, движок действия — бесконечное напоминание о ней. Солдаты, проходя через уничтоженную деревню, находят в одном из домов маленькую украинскую девочку Оксану, дрожащую и забравшуюся от них в угол. Из взрослых нет никого, будущего — вероятно также. Солдатам приходится забрать её с собой, оставив на стене дома адрес, куда её впоследствии направят.
Разношёрстная Россия. Башкирия, чуть менее затронутая войной, но живущая исключительно ей. Картинная локация старины. Паноптикум местных жителей, в одной из семей которых обитает маленький мальчик Ямиль, жаждущий мстить врагам и с нетерпением ожидающий возвращения своего отца.
Вместо отца к Ямилю приезжает названная сестра, та самая Оксана, которую спас родитель мальчика и отправил в собственный дом, дабы сохранить ей жизнь. Именно с этого большого мужского поступка стартует лента, снятая актёром и режиссёром Александром Галибиным по рассказу легендарного башкирского писателя Мустая Карима под названием «Радость нашего дома». Лента, которая мчится через открытость маленьких героев и пытается сблизить всё, что видит на своём ходу, оставляя за бортом, возможно, только врагов, которые мифически крадутся через ненависть и, кажется, без какой-либо цели.
На самом деле, выглядит всё довольно картинно. Сколько бы не временем и местом действия не заявлялась вторая мировая, сколько бы не было образов и обозов с лошадьми, переноса зрителя не случается. Перед нами стилизованная под старину постановка, похожая на экскурсию в государственный дом-музей-заповедник. Режиссёр в роли гида водит зрителя между природой и домой, в первой указывая на неизменность красоты, во втором отмечая культурные ценности и историю. В то, что на заднем плане, прямо за мальчишкой, идёт бесконечная война, в которой где-то бьются отцы двух взрослеющих детей, веры, конечно, немного — современность в постановке сквозит через все щели дома, и как не прикрывай задвижку, отправиться в далёкую башкирскую страну советов сможет только самый богатый на воображение.
С такой позицией молчания пространства и времени далеко не уедешь. Кажется, что вот-вот начнётся театр, который расколдует застывшую экспозицию со стороны, противоположной фильму, но благо, всё в свои руки, и в особенности, ноги, берёт маленький мальчишка — главный герой ленты, с детской непосредственностью носящийся между площадками так, что в какой-то момент они действительно начинают оживать. Благодаря этому же парню, расколдовывается там самая Оксана, поначалу тужившаяся ради своих бесконечно круглых глаз и размышляющая на камеру, правильно ли она их раскрывает, а потом забывшая и устремившаяся вслед за искренностью гиперактивного егозы. В другом бы фильме можно было устать от подобной череды случайных сцен, происходящих по вине мальчишки, но здесь при полном отсутствии дыхания, жизнь только зарождается.
Не скоро дело делается, да скоро в сказку превращается. Мальчик и девочка проживают с десяток разнообразных миниатюр, с помощью которых их «названность» исчезает, уступая место настоящему родству душ, в которых взрослеют характеры мужского и женского. Ни милитаризация, ни разноплановость сцен, ни скудность героев второго плана — ничего из этого не влияет на жизнь двух персонажей, и в этом практически единственное достижение Галибина как режиссёра. Сопротивляясь, он оставил объектив на привязанности чувств. Чувства проявились, и зрителю была подарена возможность не только сочувствовать разрывающейся связи Оксаны и Ямиля, но и пребывать в поисках подобной эмоциональной экспозиции из собственной жизни.
В ином же режиссёром мог стать кто угодно. Вопросами автор не задаётся, имея перед собой кажется единственную задачу — равномерно раскатать повесть по возможным рамкам. Понятно, что и Мустаю Кариму, и Галибину важнее показать из реальности сказку, создать максимально очеловеченный башкирский магический реализм и дать возможность омультикультуриться с осознанием, что все люди — братья, а все граждане большой страны при возможности могут говорить на одном языке. Важнее сделать правильно, что, в свою очередь, не отменяет возможность творчества. Пейзажи по таймеру, кошка для заполнения кадра, красные башмачки, появляющиеся и тут же вступающие в действие, картонные «плохие парни», мистическое количество упоминаний немцев при их отсутствии. Хаотичные попытки сделать картинку объёмной не справляются, поскольку невозможно разноцветными нитками зашивать порванное на белоснежном материале. Хотя решение для Галибина в простом — дать больше времени детям, их общению, соотнести их с родственниками и, интегрировав, показать взаимоотношение со взрослыми людьми. Есть снятая реакция непосредственности — почему бы просто не понаблюдать за ней?
Подольше.
В любом случае, имеющегося хватает. И чувства на выходе более возвышенные, и смысл остался в проявлениях человеческого. Конечно, баланс сказки про реальность — вещица тонкая. Вера с неверием в ней как на качелях. Большой плюс, что ответственными за качели являются дети, в них сидящие, которые смогли завести механизм среди всего реквизита, их окружавшего.
21.5.2019
Источник
|
Фильтр применен. 
Не интересно
Не сейчас
Не моё...
70% 
30%
