Кипучая, Могучая, Никем непобедимая, Страна моя…Бьют часы кремлевской башни,
Гаснут звезды, тает день...
До свиданья, день вчерашний, -
Здравствуй, новый светлый день!
Вновь, как и первая часть - 'ДАУ. Наталья', вязкое вступление в сюжет, где лишь по прошествии первого часа вырисовывается более-менее отчётливая драматургия. Узкий мирок в исследовании. И НИИ лишь завуалированная форма для режиссёрского замысла?
Когда число Шариковым приближается к критической отметке в масштабах страны, рождаются подобные 'ДАУ. Дегенерации'. Шесть часов слишком большой хронометраж для одной-двух мыслей фундамента картины, в осознании зрителем. Их больше. Гораздо больше, вне всякого сомнения.
Во-первых, перед нами гипертрофированная реальность. Человеческое уродство за благообразием масок. Естество по своей сути. Чистое, без примесей. В высмеивании. Едком, отчётливом, таком же гадостном как носители этой атрибутики. Дегенерация (в названии ленты). Это ли не объяснение происходящему? Дегенерация!
И неудивительно, что библейские, христианские основы первыми кадрами размышления о добре-зле, хорошем-плохом. Два светоча в изящной словесности упражняются. Московит и иудей.
Вот Вам вторая натура для размышления.
И упрочивая конструкцию, сын Дау вопрошает у зелёной студенческой поросли - автомобильная катастрофа и нынешнее, теперешнее состояние могучего интеллекта, не есть ли прижизненное наказание за неблаговидное, сомнительное, постыдное? Отнюдь. Отнюдь? Ой-ли? Пусть
это будет третьим вектором 'ДАУ. Дегенерация'. Достаточно? Хватит? Нет?
Тогда на тоталитарный режим заостряем внимание
и загибаем четвёртый палец из пяти на ладони. Система общественного строя - в показе мод. В чьих руках власть, тот и царь. Погоны на плечи и поклоны в пояс окружения.
А ещё, вне всяких сомнений, институт-питомник это олицетворение социалистического государства. Оно, словно банка с пауками. И каких только особей тут нет. Размеры, повадки, пристрастия в широте диапазона - от минус бесконечности до плюс бесконечности... Перед нами Величайший эксперимент с непредсказуемостью результата... И с балкона молча взирает на происходящее из кресла-каталки тот что практиковал когда-то половую невоздержанность, свою распущенность обликая во вседозволенность - ну не мог пройти Дау мимо очередной, хорошенькой 'юбки'. И не вкусить отведав на вкус и ту, и эту, и вон ту ещё, и следующую, и... дальше. И жене рассказывал о пикантностях... Гнусность? Низость? Мерзость? А может сладость смакования с болезненным привдохом вкупе?
Ограничивается ли картина перечисленным здесь? Вряд ли. Она гораздо шире. Гораздо масштабней. Вне рамок. Но что самое важное - нетривиальна. Почерк полотна далёк от стандартизации ширпотреба завалившего ныне кинорынок. Штучная вещь. Изюминка. Кино лишённое привычной эстетики КИНО. Монологи, диалоги рубленными, топорными фразами без полировки редактора. Разворот событий документальностью просторечия, с матом, без причастных и деепричастных оборотов.
Почему столь 'печален' и столь 'тяжеловесен' фильм 'ДАУ. Дегенерация'? Увы-увы, кто же из простых смертных может в полной мере постичь и осознать природу гения? Она за гранью нашего понимания. Она выше наших установок. Илья Хржановский во всяком случае попытался это сделать. Через увязку со временем, когда 'мастер' жил, когда был жив.
Получилось? Судите сами.
Нонсенс. 1 апреля 1968 года Ландау умер. 21 августа 1968 года Прагу заняли советские танки. Здесь же, оба события существуют одновременно. Ошибка создателей? Приятно глазу наблюдать, что следователь из сталинских застенков ('ДАУ. Наташа»), не потерялся в гуще исторических событий, а наоборот, разительно прибавил прыти и спустя 18 лет уже обустраивается в новом для себя кресле. Всё верно, такими кадрами не пристало разбрасываться. Только вперёд! Ещё один шаг к социализму! ЧК-НКВД-КГБ живее всех живых. И на новом витке, старые песни о главном под тот же мотив - стучи, доноси, будь соглядатаем.
Оживший ужас перед нами.
Стала ночь на день похожей
Море света над толпой.
Эй, товарищ, эй, прохожий,
С нами вместе песню пой!
Погляди - поет и пляшет
Вся Советская страна.
Нет тебя милей и краше,
Наша красная весна!
7 из 10