Над пропастью в любви В доме под синим брезентом, мать и дочь будто за стеной водопада: вынужденные общаться через крадущую эмоции маску и ужинать в разных комнатах. Странные правила карантинного зазеркалья – тупик обыденности, пещера за водопадом. Попробуешь выпрыгнуть из неё – к давно бросившему тебя мужу, к работе с ещё не урезанной зарплатой, к ещё не такой холодной и отстранённой дочери, к ещё нормальному миру без масок – и тебя запросто унесёт вниз… И вот мисс Ло Пин-вен – уже не работница солидной транснациональной компании, а пациентка с диагнозом «психоз», едва ли способная выполнять за компьютером даже простую работу.
В фокусе внимания Чун Мунхуна на этот раз не столько (дис)гармония семейных отношений, раскрытая в предыдущей картине «Солнце», сколько сам хаос, нарушающий гармонию и ясно подчёркнутый образами неукротимой водной стихии: нервный срыв мисс Пин-вен обозначен жуткой грозой, а сам период болезни – невыносимым гулом водопада в её голове. Звуком, заставляющим женщину раз за разом проваливаться в лишённую воздуха водную бездну: хаос неясных мыслей, обрывков памяти и ложных образов. Дочь-выпускница Сяо Цзин – не просто рука помощи, вытягивающая Пин-вен из очередного провала в хаос. Она – олицетворение любви в этом фильме. Подобно хулигану А-Чо из «Солнца», решившему отречься от себя ради заботы о жене и ребёнке, Сяо Цзин отрекается от учёбы и общения с подругами ради заботы о матери. Она – непрерывное внимание за каждым шагом мамы по водной глади.
Не только Пин-вен, а и все мы ходим не по земле, а по зыбкой водной поверхности. «И никто не знает, что нас ждёт в будущем», – грустно замечает мистер Чен, новый друг Пин-вен. Если мы оглянемся, то увидим, что держимся над жизненным хаосом лишь благодаря чьей-то любви, благодаря чьей-то тёплой руке, небезразлично держащей нашу руку. И чем быстрее течение жизненной реки, чем безрассуднее установленные ею правила современной жизни, чем громче шум приближающегося водопада, тем крепче следует взять друг друга за руку.
«Падение» – будто идеальный снимок, сделанный лучшей в мире камерой, на котором не остаётся нечёткой ни одна, даже самая маленькая капелька. После такой непревзойдённой режиссёрской работы мне несколько месяцев не хотелось ничего смотреть. И как мы склонны восхищаться отдельными фрагментами или особенностями прекрасной фотографии, так и восхищение то и дело охватывает внимательного зрителя «Падения». Восхищение самой благородной ролью, в которой мы когда-либо видели Чэня Ивэня. Восхищение сценой со змеёй, во время которой перестаёшь дышать от переживаний за состояние Пин-вен.
Наконец, восхищение игрой Алиссы Чии, в особенности, взглядом её героини Пин-вен. Говорящем о ней лучше любых слов. Вот она с привычным деловым видом ходит по офису да пытается дома играть роль главы этой маленькой семьи. Вот она со страхом, злостью или копированием прежней уверенности смотрит куда-нибудь, а через минуту её взгляд уже рассеян и словно направлен внутрь себя – будто вынырнувший из воды пытается вначале отдышаться перед тем как увидеть, куда же его занесло. Вот она ещё робко, с каким-то новым смирением однажды потерявшего всё человека, но внимательно смотрит вокруг – в твёрдой решимости больше не падать. Не смотреть вниз, в не-реальность, в отражение утекающего прошлого, в водоворот страхов и ложных надежд. А смотреть вокруг, чтобы принять единственную видимую реальность – реальность своего ближнего, в котором только мы и обретаем свою реальность человека, способного идти по воде утекающего мира, а не тонуть в его водовороте.
10 из 10
Оригинал