Если бог умер Создателями фильма, очевидно, разыгрывается Ницшевская тема смерти бога, довольно символической смерти. Безусловно, человеку, нисколько не знакомому с философией Ницше, будет скучно, он впадёт в пессимизм или и вовсе проклянёт этот фильм.
Но обо всём по-порядку. Подобно тому, как в сказке кто-то кричит «А король-то голый!», так и Ницше кричит: «А человек-то полый!» То есть, человек пуст внутри, и сам по себе ничего не представляет без собственного стремления быть человеком. Наши герои из фильма как раз таковы, они не наполнены внутренним человеческим содержанием. Их жизнь практически ничем, в сущности, не отличается от жизни животного, а конкретно: от жизни их лошади. Без бога полый человек — ничто. Такова, наверное, одна из идей. Хотя, под богом Ницше понимал только основание их существования. То есть, заданный извне смысл их жизни. Если его нет — то смысла нет (а его нужно искать самостоятельно, а для этого нужно трудиться, а трудиться сложно, потому что человек ленив).
Мне было легко смотреть фильм, потому что я не сопереживал героям как жертвам. Я видел в них лишь иллюстрацию полого человека по Ницше. Сосед, пришедший за паленкой откуда-то (не понятно при том, почему же он сосед, если, как очевидно, слишком далеко живёт) рассказывает о том, что города не стало, что люди сами виноваты, и что бог (или Бог) умер. Идея фильма такова, что если бог умер, значит, у людей больше нет понимания добра и зла, а если так, то их и самих нет. Вот они и исчезают. В то же время, у Ницше всё немножко по-другому: если бог умер, значит, да, нет добра и зла, но это ещё не всё. У него это, в свою очередь, означает, что нет чего-то такого, что может иметь к человеку намерения, а это значит, что нужно теперь действовать самим, проявлять свою волю, без глупой надежды, наполнять себя (смыслом, действием), стремясь стать сверхчеловеком (притом, не превозносящимся над другими, но превозносящимся исключительно над собой). А нам показывают людей, которые на это не способны. Безысходность во всём.
В фильме один раз мелькают цыгане… Цыгане, конечно, предстают как злодеи, но они, по-крайней мере, живые персонажи. Пусть они наполнены разрушением и бессмысленным кутежом, но они НАПОЛНЕНЫ, они живые. Наши же герои цепляются на последнем издыхании за свою повседневность.
Иногда сцены казались затянутыми. Казалось, что двумя минутами того, как крестьянин едет на своей лошадёнке в ветер, автор уже сказал всё, что необходимо, но он едет на ней ещё минуты три. И так весь фильм. Однако по завершению просмотра ясно, что именно эти затянутые сцены и создают пространство фильма, как огромный лес и длинная река создают ландшафт (вместо трех сосен и ручейка). В фильме же мир создан достаточно объемный, хоть и ограниченный территориально.
Кажется, даже можно ощутить фильм почти физически: это вкус пыли, запах старых сухих листьев, уже давно бесцветных, а также холод надвигающейся пустоты.
Обреченное «надо есть», сказанное отцом, как бы убеждающим самого себя в этом в одной из сцен, мне приглянулось особенно (подробнее — смотрите сами). Думают ли герои о чём-то? Пытаются ли осознать свое положение? Вероятно, нет, и в этом их ад. Они живут в аду, если за ад принимать дурную бесконечность. Но только, скорее всего, в фильме показан не конец Света вообще. Это индивидуальный конец света, и он страшнее, потому что в нём больше одиночества.
9 из 10
Оригинал