Для того, чтобы попытаться хоть что-то понять в этой необычной сюрреалистичной картине необходимо знать тот «алфавит» посредством которого автор пишет свои романы и снимает фильмы по собственным сценариям, ибо симультанное опознание вряд ли произойдёт, а если и покажется, что произошло, то это ощущение всего лишь иллюзия. Поначалу кажется, что это очередной криминальный триллер, поскольку следом за таинственной гибелью натурщицы Норы (Ольга Жорж-Пико) появляются: лейтенант полиции (Жан-Луи Трентиньян), судья (Микаэль Лонсдаль) и адвокат, но вскоре понимаешь, что это лишь пародия на означенный жанр, чему подтверждением странные ироничные диалоги названных героев, к тому же, адвокат почему-то является точным двойником убиенной Норы. Не имея других подозреваемых, под арест попадает главная героиня — несовершеннолетняя художница, названная автором Невольницей (Анисе Альвина), заключённая на время следствия в монастырскую тюрьму, пропитанную духом средневековья, где на сцену выходят грешные монашки и сладострастный Пастор необъединённой церкви (Жан Мартен). Перед зрителем поставлена загадка — на самом ли деле порочны эти персонажи, окружающие главную героиню с отличной фигуркой, ангельским личиком и скрытыми за ним внутренними демонами или всё это лишь плод её фантазий и снов, тем не менее автор сполна воспользовался возможностью посмеяться над церковью и системой правосудия. Весьма забавно, что обличительные речи в адрес последней он вложил в уста Пастыря, выдавшего такую тираду: «Обвинение — лишь пролог к преступлению. Заключение — это обучение пороку. Монашеские тюрьмы — школы греха.» Стоит признать, что грешных сцен в этом фильме более чем достаточно. Главная героиня чаще предстаёт в костюме Евы, нежели в светской одежде, да и та мало что скрывает, но на это вскоре перестаёшь обращать внимание, пытаясь пробраться сквозь хитросплетения сюжета и постоянно появляющиееся предметы, в которых пытаешься узнать скрытые символы, как, например, в синей босоножке или стеклянной бутылке, непременно бьющейся, то приносимой морской волной, то выкапываемой из земли. Обувь оказывается лишь фетишем, а вот бьющуюся бутылку можно принять за аллегорию постоянно разрушаемых автором умопостроений и стереотипов, сформировавшихся у зрителя, хотя, скорее всего, она не означает ничего, кроме самой себя, поскольку принято считать, что автор решительно порывает с метафорой. «Всё, что есть в мире — это знаки, но не знаки чего-то иного, не символы, а знаки самих себя».
Автором всего этого зрелища является французский писатель, сценарист и кинорежиссёр Ален Роб-Грийе. Он стоял у истоков движения, названного «новым романом» по аналогии с новой волной французского кино. Как и всё новое, его первые романы не сразу получили признание, со временем всё устроилось и автор пришёл в кинематограф, принеся в него свой особый язык и стиль. Читатель или зритель смотрится в его фильмы или книги, как в зеркало, находя в них своё отражение. Роб-Грийе предлагает многовариантность, призывая зрителя следовать за героем по запутанному пути, выстраивая своё видение. Линейный сюжет полностью отсутствует. «Каждый из вариантов полноправен наряду с другими уже потому, что существует в фантазии автора (или читателя)", в нашем случае зрителя. Зритель должен разгадывать смысл. В фильме нет реальности в её привычном понимании, она настолько тесно переплетена с фантазиями, извлечёнными из глубин подсознания персонажей и не только главной героини. Так было у Луиса Бунюэля в «Дневной красавице», но здесь всё ещё запутанней. Сам Роб-Грийе отмечал близость своего творчества к Льюису Кэрроллу, Францу Кафке и Зигмунду Фрейду, всё это нашло отражение и в этой картине, особенно в части обращения к фрейдистским и мазохистским мотивам, хотя и в нескрываемой ироничной манере. Автор всячески подчёркивает нереальность происходящего, отсюда и реки кровищи, которая, как и у Жан-Люка Годара «не кровь, а просто красное», и актёрская игра, более свойственная театру, с её позёрством, неестественной мимикой, подчёркнуто красивыми жестами и, зачастую, абсолютно бесстрастно произносимыми текстами. По словам Роб-Грийе, «единственным, имеющим значение «персонажем» является зритель, именно в его голове разворачивается вся история, именно он её воображает.» И в этом его позиция совпадает с Годаром, он создаёт новую — виртуальную реальность, не имеющую ничего общего с действительностью. Для Алена Роб-Грийе неприемлемо классическое решение проблемы и финал фильма вполне этому соответствует, дойдя до него, остаёшься в недоумении, а было ли всё увиденное или это был лишь сон? А заснуть довольно просто, особенно если смотреть эту картину на ночь.
В завершение слова, сказанные или написанные самим режиссёром в 2005 году, «На меня давят со всех сторон, почему бы вам не говорить проще, доступнее для публики…?.. . эти претензии абсурдны. Ежели я ломаю себе голову над загадкой, которая представляется мне, как отсутствие моей значимой непрерывности, то как можно сделать из этого полный и цельный рассказ? Что мог бы я «просто» извлечь из такого парадоксального отношения к миру и своему существу, из отношения где всё двойственно, противоречиво и эфемерно?»
7 из 10