Свое, самобытное, отечественное и глубокоеОтечественное кино давно и безнадежно принято ругать, относиться к нему с заведомым недоверием, сравнивать с западным с разгромным счетом не в пользу наших. Причин немало, и есть среди них одна не слишком очевидная, но чрезвычайно важная - в своем, отечественном кино зритель подсознательно надеется увидеть настоящее свое, живое, самобытное - самого себя хочет найти и увидеть - киноделы же суют нам формально локализованные поделки, сваянные по общерыночным лекалам без искры Божией (а зачастую и вовсе мертворожденные копии западных хитов), но при этом не жалеют елея, фальшиво пытаясь вписать свои поделки в национальный контекст, пытаясь эрзацем утолить ту самую жажду своего. В этой ситуации любой 'свой', по-настоящему отечественный, фильм - это радость и неожиданность, захватывающее чувство открытия и благодарности создателям.
Таковы 'Мертвые ласточки' Натальи Першиной.
Сказал бы кто, что дебютный фолк-хоррор молодого российского режиссера буду смотреть в напряженном внимании - в жизни не поверил бы, слишком уж плотно вытоптана площадка бездушными поделками, которым нет числа. Но те формально копируют стертые сюжеты, опытным путем пытаясь рассчитать оптимальную дозу спецэффектов и моментов-скримеров, а здесь - живая, сумбурная несколько, как подлинная жизнь, но интуитивно понятная и безусловно захватывающая история двух характерных (блестящее попадание Окорокова и Билика в образы!) героев, проваливающихся в потустороннее архаическое пространство, откуда не уйдешь, пока не дашь сам себе ответ - кто ты на самом деле и чего стоишь.
Фильм блестяще воплощает темную ткань древних народных быличек и бывальщин - есть такой жанр невыдуманных рассказов о потустороннем, которые еще во второй половине прошлого века рассказывали этнографам жители советских деревень (один из лучших сборников - 'Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири' В. П. Зиновьева'). Та же леденящая обыденность, реальность потустороннего, его осязаемость и близость. Под стать этому - скупость фактурной обстановки 'Ласточек', лес с рекой да изба: глядя на нее, дышащую настоящим и подлинно являющуюся одним из героев фильма, всякий пошлый 'сиджиай' вспоминаешь как страшный сон. Обычный заяц, оказывается, может напугать гораздо сильнее, чем любая компьютерная образина. Вопрос атмосферы. А здесь ею дышит все.
Оператор умудряется поймать сменой кадров тонкую ткань безумия, разделяющего героев - зритель легко и ненарочито теряет ощущение реальности, перестает понимать, что видит один герой, что - другой и что творится на самом деле. По сути благодаря мастерству создателей зритель сам оказывается в творящемся на экране кикиморовом мОроке - и это, должен сказать, эффект посильнее 'тридэ' или 'аймакса'.
В отличие от быличек, лишенных морали и просто рассказывающих о сверхъестественном, в столь же древних народных сказках есть выкристаллизовавшиеся за тысячелетия идея и посыл - наивные в своей лаконичности моральные максимы: что такое хорошо и что такое плохо. Есть они и в 'Ласточках', причем столь же живые и лаконичные настолько, что всерьез думаю о том, чтобы показать фильм детям (маркировка 12+, никакой пошлой крови и кишок, обязательных для уважающих себя хорроров). Как писал выше, из этого потустороннего пространства герои могут выбраться лишь познав себя - и мы вместе с ними видим, кто чего стоит, и что за преступлением следует наказание.
Сумбурность мысли моей рецензии - тоже комплимент фильму: на часах половина четвертого ночи, фильм не отпускает и хочется рассказать о нем тем больше, что на соответствующей странице 'Кинопоиска' нет еще ни одной рецензии. Кино же заслуживает самой высокой оценки - по-настоящему свое, самобытное, отечественное и глубокое. И уму и сердцу.