ДАУ. Наташа

Сегодня технические возможности позволяют снимать кино за самые минимальные денежные средства. Это приводит к тому, что блогеры снимают кино вполне соответствующее фестивальным параметрам, а мэтры делают эксперименты снимая на сотовый телефон звезд первой величины. Такова современность. Это не хорошо и не плохо.

Это позволяет взять и раскрыть сквозь призму собственного эго любую историческую тему. Можно взяться за тоталитаризм. Сюжет не нов: женщины, секс, допросы, насилие. Все это уже было. И 'Хрусталева' можно вспомнить, и 'Восток-Запад'.

Финансы сейчас не главное, на первое место выходит смысл и талант. Да и цели многое решают. Можно многозначительно поиграть в андерграунд и кинематограф, назвать себя носителем концептуального знания. Попытаться имитировать фестивальную повестку. Работа со СМИ, скандалы, хайп. Это все вполне читаемые ходы. За ними стоит в большей степени имитация. Попытка казаться, повторить чужой опыт, примерить на себя чужое лицо.

А можно пойти совсем другим путем. Речь идет о создании самобытных произведений. Это непростое занятие. Но зато каков результат. 'Наташу' можно теоретически сравнивать и с 'Кроткой' Лозницы и с 'Раем' Кончаловского. Но до чего же разные эти фильмы. Разные величины. Даже шумиха вокруг них принципиально разная.

Я даже не хочу затрагивать художественные особенности картины. Я просто сравниваю ее. Поставить 'Наташу' в один ряд с фильмами Лозницы и Кончаловского непростая задача для меня. Слишком разный уровень проработки темы. Тут скорее совсем другой конкурентный ряд просматривается. Вот, к примеру, если бы за тему тоталитаризма взялся Олег Монгол или Эдвард Билл, тогда сравнение с 'Наташей' были бы вполне уместны. Это и не плохо, и не хорошо. Просто речь идет о разных величинах. Слишком многомерным становится кинематограф, слишком экстравагантными критерии выдачи фестивальных призов в Берлине.

Для меня та часть кинематографического спектра, которую отражает лента 'Наташа' не близка. Ни форма, ни содержание этой ленты не представляются мне конкурентоспособными

1 из 10

Два вопроса: ЧТО ЭТО? и ЗАЧЕМ? Если не ставить их риторически, то появятся и ответы. Во-первых, это явно не художественное произведение. В том смысле, что все творческие усилия его создателей направлены на то, чтобы лишить его художественности, довести до состояния отстранённого документа. Не самая свежая новация в кино, если не учитывать, что два часа «Наташи» - как и других десяти (или около того эпизодов) – смонтированы из семисот часов отснятых материалов. И вот эта вот поправочка – ссылочка на 700 часов – принципиально меняет оценку. Мне представляется, что проект ДАУ – это попытка художественными средствами воссоздать отсутствующую документальную летопись того КАК ЭТО БЫЛО. А конкретные полнометражные эпизоды – это некие удобоваримые выжимки по конкретным темам.

В частности «Наташа» - смонтированная как презентация сразу всего проекта – в скользящем режиме упоминает большинство составляющих тёмной стороны СССР (про светлую, а она была, хроники сохранилось достаточно): погружённость всех его жителей в психологический сумрак, обусловленный ощущением проживания в нескольких кольцах врагов (внешних и внутренних, в т. ч. самых близких людей); материальная убогость как норма; условная элитарность интеллигентской «прослойки», которую власть держит одновременно и в клетке и на спецпайке; абсолютизация безопасности строя и – как следствие – потакание проявлений и развития в гражданах самых низменных качеств, укрепляющих в каждом одновременно два свойства – раба и садиста… Список можно продолжать долго. «Наташа» - это ознакомительный «ролик» в «музее тёмной ипостаси СССР» о психологии его повседневной жизни, в т. ч. и о повседневной жизни его застенков.

Что происходит в 'ДАУ. Наташа'? Или о чём вообще эта часть исполинского проекта? Ничего особенного или нечто доселе невиданного не происходит. Буфетчицы выполняют свою работу. Учёные проводят эксперименты. В случае успеха давай бухать. Буфетчицы не против, всякого добра у этих хватает. Подливают, когда нужно. Не брезгуют, даже празднуют вместе с учёными в нерабочее время. Личная жизнь на то ш личная, чтобы проводить его по своему усмотрению. Например, немолодой особе можно заняться неаппетитным сексом с лысым из Франции. Тело изнемогает, поймите, хочется тепла мужского тела.

Ау, там советский союз. Мало кто поверит, что хоть с французом, хоть с японцем договорённость о том самом была обоюдной без принуждения и психологического насилия. Обязательно без смс зрителям предоставится возможность лицезреть допрос с большущим пристрастием иль жгучим унижением. Впечатлительным в наши суды не обращаться. Вот так условно (нет) 'ДАУ. Наташа' можно разделить на три части: буфетные часы, алкогольная вечеринка в квартире и допрос года. В каждой части найдется мало чего приятного, чтобы вы вдруг решили там расстегнуть ширинку, чтобы дать своим всплакнуть без регистрации и смс.

Пока чуть ли не все оставались в шоке от бутылки в голое уж тело и по-настоящему настоящей сексуальной сцены, мы робко пребывали в ужасе от пьяного диалога буфетчиц, в ходе которой молодую неоднократно рвало, та слова, которые следуют нетто запикивать, лились отборными канализационными помоями. Сидишь вот цi слушаешь тот нескончаемый матерный базар двух женских существ, но блевать рвотой не тянет. Тянет познать тайный замысел нелюдимого Ильи Хржановского, чей ум (или что?) задумал целую вселенную, которая должна жить сама по себе. 'Дегенерация' ждёт, конечно. Выделить бы времени.

Одни будут ломать голову над тем, зачем такое псевдокино. Вторые начинают кричать, что здесь чернуха, хватит очернять великий СССР. Другие возмутятся, мол, почему всё показано настолько мрачно и беспросветно. Есть последние, которые останутся недовольными, что бодрые сцены с бутылкой нужно долго добираться. В любом случае, это сегмент исключительно о тёте Наташе, которая хочет обычного женского счастья, смысл которого известен лишь ей, но пока мята рядом жестокая машина правительства и нерадивая помощница, не желающая слушаться старших, всё будет идти наперекосяк до скончания вселенной ДАУ.

Сначала было очень много бла-бла разговоров, которые не цепляли художественную систематику проекта, а сообщали о революционности режиссера, его выдающемся прорыве. Куда? На самом деле я увидел ту же одиозную чернуху, с которой наше кино совершило 'прорыв' в мировую кинематографию. Можно ли наслаждаться упоительным матом базарной торговки, не играющей роль, а проживающей свою обычную жизнь на экране, что с учетом длительности не только съемок, но и пребывания на территории выглядит по документальному убедительно. Помимо одного довольно длинного эпизода в конце фильма Дау-Наташа всё остальное повествование это калейдоскоп бутылок, пьяных разборок после, замирения, выливающегося в новые скандалы. Это не искусство - это записки из сумасшедшего вытрезвителя; но как я заметил выше один сюжет в какой-то степени спас для меня время потраченное на просмотр. Это сцена допроса и, особенно игра Владимира Ажиппо: вот там сверстана довольна богатая палитра отношений палача и жертвы и на самом деле 'стокгольмский синдром' показан и четко, и многообразно. После фильма осталось странное послевкусие: и противно, и в тоже время привело в какой-то хоровод патологий, который иногда привлекает и затягивает по своему.

3 из 10

15 лет, тысячи артистов (и не очень то артистов), миллионы рублей - все это ради воистину интересного эксперимента, который совсем не удался, а почему?

Дело в том, что режиссер во всех интервью говорил о нарочитом реализме, о его попытках добиться точного сходства с реалиями того времени, от вкуса еды до запаха в туалете. Артистам запрещалось носить современное белье, запрещались смартфоны, никаких контактов с реальностью. Но в итоге, мы- зрители получили омерзительную игру актеров, которая всего лишь подражает «существованию» о котором так рьяно заявлял режиссер, а все потому, что у исполнителей, по всей видимости, отсутствовала задача, и они как студенты на первом курсе театрального, во время показа этюда, старательно тужатся реально существовать на сцене, но чаще всего получается лишь «изображение». И эта оплошность не артистов, а режиссера, который не удосужился дать актерам нормальную задачу, которую они поймут, и смогут существовать в предлагаемых обстоятельствах. Даже начальной сцены хватило, чтобы понять, что никакого реализма тут нет, а есть лишь фикция, которая тщательно маскируется в дорогих декорациях, и внешних атрибутах.

Проблема этого проекта так же заключается в том, что вместо того чтобы быть фильмом, он стал явлением, скорее даже высказыванием, которое ничего из себя не представляет, казалось бы - сам Станиславский запирал артистов в подвале, но в то время это был лишь способ научить, который рядовой зритель никогда бы не увидел, и великая Кнебель в свое время показала директору театра весь спектакль 'этюдно', но опять же - это было не для зрителя. А тут на протяжении 700 часов - один эксперимент, одна лишь попытка сыграть в реализм. Спрашивается, зачем проверять метод, который итак работает, только делать это на зрителя? Потому что мы забываем наше наследие, оттого для некоторых- это 'новый экспириенс'. Жалко, что режиссер потратил на это 15 лет, ибо этому учат на протяжении всего лишь 4 лет в театральном...

1 из 10